Открываю с утра жж, а там стихи выстроились в ряд. Вся первая страница - одни стихи.
Первые два
Небеса прогибаются под тяжестью чьих-то стоп.
А вот шаги беззвучны, а лучше б гремел гром.
Лучше бы нас уводил в неизвестность огненный столп.
Лучше бы нам нести узлы с нажитым добром.
Легче, чем тяжесть угрюмой памяти родовой.
Легче, чем груз труждающегося ума.
Горше, чем кровь, застывающая в полости ротовой.
Бессмысленнее чем горе, полученное задарма.
borkhers.livejournal.com/1498315.html?view=2804...
Долго умирал Чингачгук: хороший индеец,
волосы его — измолотый чёрный перец,
тело его — пурпурный шафран Кашмира,
а пенис его — табак, погасшая трубка мира.
Он лежал на кухне, как будто приправа:
слева — газовая плита, холодильник — справа,
весь охвачен горячкою бледнолицей,
мысли его — тимьян, а слова — бергамот с корицей.
Мы застряли в пробке, в долине предков,
посреди пустых бутылок, гнилых объедков,
считывая снег и ливень по штрих-коду:
мы везли индейцу огненную воду.
А он бредил на кухне, отмудохан ментами,
связан полотенцами и, крест-накрест, бинтами:
“Скво моя, Москво, брови твои — горностаи…”,
скальпы облаков собирались в стаи
у ближайшей зоны, выстраивались в колонны —
гопники-ирокезы и щипачи-гуроны,
покидали генеральские дачи — апачи,
ритуальные бросив пороки,
выдвигались на джипах-“чероки”.
Наша юность навечно застряла в пробке,
прижимая к сердцу шприцы, косяки, коробки,
а в коробках — коньяк и три пластиковых стакана:
за тебя и меня, за последнего могикана.
prilepin.livejournal.com/62131.html#comments
ну и третье:
Небо-небо, дабо-дабо, школьный аммонит:
что ещё царевна-жаба за щекой хранит?
Кости, суффиксы, коренья, выцветший тюрбан,
внутренние ударенья в слове “барабан”,
два притопа, три прихлопа, чавканье болот,
озарение циклопа в слове “полиглот”.
Чу, ещё искрит проводкой мёртвый жилмассив,
атомной подводной лодкой тонет мой курсив,
девичье ребро стакана в крошках от мацы:
Рабиновича Ивана помянём, стрельцы,
к нашим седлам присобачен чёрный ноутбук,
небо-небо, счёт оплачен, слишком много букв.
Что ещё царевна-жаба прячет за щекой:
волос Вольки ибн Хоттаба, вырванный с чекой,
повторенье вечных пауз, мудрости кумыс,
небо-небо, этот хаос обречён на смысл,
не печалилась душа бы о гробовщике,
окажись она у жабы, но в другой щеке.