решительно деепричастен (с)
Яков Кротов
ЛИБЕРАЛ, КОТОРЫЙ ЯКОБЫ УКРАЛ РОЖДЕСТВО
В 1993 году очень знаменитый и очень неверующий американский физик Стивен Вайнберг обличал «религиозных либералов» за то, что они даже в Бога не веруют. Не прошло и 15 лет, как в России примерно за это же досталось о. Даниилу Руфайзену и Людмиле Улицкой, описавшей Руфайзена под именем Штайна в своём нашумевшем романе. Не церковные иерархи набросились, не теологи, даже не черносотенцы, а интеллектуал Юрий Малецкий и интеллигент Анатолий Стреляный. Претензии как у Вайнберга: если уж быть верующим, то веровать догматично!
Критика Малецкого не так интересна, потому что он выступает от имени православия. Типичный образец неоправославия или православизма, перенесший на Православие большевистский, партийный способ мышления: не согласен с программой и уставом партии – уходи. Не согласен Руфайзен с католическим вероучением – пусть уходит.
Анатолий Иванович (язык не поворачивается иначе величать человека, который сделал из меня радиожурналиста) выступает, как и Вайнберг, от имени атеизма, и это делает его позицию намного сильнее. Ему как бы безразличны внутрихристианские склоки, он сражается за язык, за то, чтобы слова имели определённое значение.
Однако, есть тонкое отличие между Вайнбергом и Стреляным, как есть тонкое отличие между либералом от религии, который прямо отрицает Бога и религию, и либералом в религии, который защищает Бога и религию от идеологизации.
Либералы от религии, действительно, лукавят. В религии они остаются лишь потому, что это престижнее атеизма, это универсальный язык, наконец, за это деньги платят. Да-да, недавно один датский пастор, заявивший о своём неверии в Бога, по суду отстоял своё право работать пастором, и прихожане к нему ходят. Для либерала от религии Иисус – просто бывший новорожденный, давно уже умерший и рассыпавшийся в прах.
Либерал в религии защищает религию от религиозных фанатиков, а говоря библейским языком – от идолопоклонников. Идола ведь не только из дерева и золота можно сделать. Сегодня в России идола делают из слов. Раньше делали идола из марксистских терминов, теперь из православных догматов. Результат один: шаг вправо, шаг влево считаются побегом.
Либерал в религии подобен опытному автомеханику, который не боится залезть под капот автомобиля, который знает, что автомобиль – это не только «Москвич», «Жигули», но и «Мерседес». «Нет, автомобиль – это лишь «Мерседес» с его неповторимыми обводами», - хором говорят атеист Стреляный и энтузиаст православия Малецкий.
В канун Рождества хор атеизма и фанатизма особенно диссонирует, потому что ангелы, которые возвестили пастухам о Рождестве оказываются еретиками, а то и либералами. Они же сказали: «родился Спаситель, Который есть Христос Господь». Не сказали «Единосущный Сын Божий, Второе Лицо Пресвятой Троицы». Да и Мария сомнительна: вряд ли Она укачивала Иисуса, напевая: «Спи, триипостасный мой, спи, как я спала».
Сама по себе попытка защитить слова – дело неплохое. Только не надо защищать слова, делая из слов мёртвые чучела. Так поступают – в политике – те, кто называет «либералом» диктатора, который убил не миллион людей, а полмиллиона. Так поступают – в религии – те, кто называет «настоящим христианином» того, кто за Христа глотку готов перервать.
Нет, друзья, настоящий автомобиль не тот, который больше пешеходов на зебре передавил. Настоящий Христос – не тот, о Котором больше догматов, а Тот, Который родился беспомощным младенцем и за всю жизнь ни одного догмата не сочинил и Который из Храма выгнал тех, кто веру превращал в деньги, а не тех, кто веру превращал в свободу – свободу слова о Боге, свободу молчания о Боге, свободу любви к Богу и людям.
НАЦИЗМ, КОТОРЫЙ УКРАЛ БЫ РОЖДЕСТВО...
Единственное, кажется, богословски неточное место в романе "Мастер и Маргарита", это утверждение, что русских испортил квартирный вопрос.
С таким же успехом можно утверждать, что немцев испортил недостаток жизненного пространства.
Современный русский уже, собственно, не столько русский, столько нацист и в этом смысле он живёт не в России, а живёт под Гитлером.
Русский нацист пишет: "Сдам квартиру только русским". Русский нацист любит рассказывать о том, как "эти" не заплатили, изгадили, наговорили по телефону, разломали и т.п.
Даже жители Вифлеема не были так уж жестокосерды - ведь, в конце концов, нашёлся приют, и евангелист не упрекает их, а лишь подчёркивает контраст события и обстановки. Если бы Пресвятая Дева приехала в Москву... Она бы услыхала про право владельцев жилья выбирать жильцов по национальному признаку... Про то, какие чернож...е грязнули и неряхи... "Небось, будешь по межгороду в Назарет свой звонить, знаем, знаем, учёные!!!"
Если же Мария с Иосифом постучатся в дверь к радетелю "российского православия"... Сидит Сергей Сергеич, читает постановления Вселенских соборов, сверяясь с сочинениями Василия Великого, формулирует про исихию и теозис, а тут жена входит: "Серёж, там какая-то малолетка чернявая брюхатая просится переночевать... Но при ней какой-то старик с вот таким шнобелем, говорит, муж ей, а сам в четыре раза старше, вот дикари-то азиатские!" - "Машенька, ну не сейчас же! А ты вот что, ты им сальца-то дай и отпусти... Голодны - скушают, а не скушают - это уж их воля, а мы помогли... Для чистых всё чисто!"
*
Впрочем, есть одно важное отличие России от Палестины древности. В России сохранилась система прописки. Отчасти это оправдывает истероидное поведение многих нацистов (заметьте, что в понятие "нацист" я включаю и "националистов"). Они знают своё рабское состояние и свою трусость подняться на борьбу, отсюда и истерика.
Объясняет прописка и хладнокровную жестокость тех русских нацистов, которые поднялись выше прописки и спокойно меняют квартиру в Петербурге на квартиру в Москве - или, точнее, к дому в Петербурге получают дом в Москве или на Рублёвке за счёт налогоплательщиков. Эти не возмущаются - эти действуют. Именно эти, намного более опасные нацисты, закрыли Россию для мигрантов с Запада, хотя страна в них крайне заинтересована, затруднили до невероятия получение гражданства для жителей Средней Азии, которые имеют русское происхождение. Разрешительная регистрация есть мягкая форма крепостного права, но всё-таки это форма именно крепостного права. Энергию протеста надо направлять против прописки, а не против мигрантов. Это, на мой взгляд, материальный корень проблемы.
Но есть и духовный - он же человеческий - корень проблемы. Истерики в адрес "понаехавших" хуже, чем нацизм. Они - человеконенавистничество. Хуже таких истерик только человеконенавистничество тихое, холодное, мёртвое - потому что истерике подвержены люди, которые не имеют власти прописывать или не прописывать. А имеющие власть ненавидят людей - и своих соотечественников, и мигрантов - тихо, ровно, холодно. Это не та холодность, о которой говорится в Апокалипсисе - холодность стакана минеральной воды в знойный полдень. Это холодность ледяного ветра, который думает по морозной улице и выдувает остатки тепла из подземных переходов. Бояться, наверное, не надо и этой холодности обладателей России, но уж во всяком случае, не надо бояться жаркой ненависти бессильных обитателей России. Страшны грязь и уродство, в которой живут нацисты низовые, сами не ощущая ужаса своего быта. Намного омерзительнее и опаснее блеск и роскошь, в которых обитают те немногие, кто поднялся со дна и старается держать остальных поближе ко дну. Младенцев-то не односельчане поубивали, а Ирод...
ЛИБЕРАЛ, КОТОРЫЙ ЯКОБЫ УКРАЛ РОЖДЕСТВО
В 1993 году очень знаменитый и очень неверующий американский физик Стивен Вайнберг обличал «религиозных либералов» за то, что они даже в Бога не веруют. Не прошло и 15 лет, как в России примерно за это же досталось о. Даниилу Руфайзену и Людмиле Улицкой, описавшей Руфайзена под именем Штайна в своём нашумевшем романе. Не церковные иерархи набросились, не теологи, даже не черносотенцы, а интеллектуал Юрий Малецкий и интеллигент Анатолий Стреляный. Претензии как у Вайнберга: если уж быть верующим, то веровать догматично!
Критика Малецкого не так интересна, потому что он выступает от имени православия. Типичный образец неоправославия или православизма, перенесший на Православие большевистский, партийный способ мышления: не согласен с программой и уставом партии – уходи. Не согласен Руфайзен с католическим вероучением – пусть уходит.
Анатолий Иванович (язык не поворачивается иначе величать человека, который сделал из меня радиожурналиста) выступает, как и Вайнберг, от имени атеизма, и это делает его позицию намного сильнее. Ему как бы безразличны внутрихристианские склоки, он сражается за язык, за то, чтобы слова имели определённое значение.
Однако, есть тонкое отличие между Вайнбергом и Стреляным, как есть тонкое отличие между либералом от религии, который прямо отрицает Бога и религию, и либералом в религии, который защищает Бога и религию от идеологизации.
Либералы от религии, действительно, лукавят. В религии они остаются лишь потому, что это престижнее атеизма, это универсальный язык, наконец, за это деньги платят. Да-да, недавно один датский пастор, заявивший о своём неверии в Бога, по суду отстоял своё право работать пастором, и прихожане к нему ходят. Для либерала от религии Иисус – просто бывший новорожденный, давно уже умерший и рассыпавшийся в прах.
Либерал в религии защищает религию от религиозных фанатиков, а говоря библейским языком – от идолопоклонников. Идола ведь не только из дерева и золота можно сделать. Сегодня в России идола делают из слов. Раньше делали идола из марксистских терминов, теперь из православных догматов. Результат один: шаг вправо, шаг влево считаются побегом.
Либерал в религии подобен опытному автомеханику, который не боится залезть под капот автомобиля, который знает, что автомобиль – это не только «Москвич», «Жигули», но и «Мерседес». «Нет, автомобиль – это лишь «Мерседес» с его неповторимыми обводами», - хором говорят атеист Стреляный и энтузиаст православия Малецкий.
В канун Рождества хор атеизма и фанатизма особенно диссонирует, потому что ангелы, которые возвестили пастухам о Рождестве оказываются еретиками, а то и либералами. Они же сказали: «родился Спаситель, Который есть Христос Господь». Не сказали «Единосущный Сын Божий, Второе Лицо Пресвятой Троицы». Да и Мария сомнительна: вряд ли Она укачивала Иисуса, напевая: «Спи, триипостасный мой, спи, как я спала».
Сама по себе попытка защитить слова – дело неплохое. Только не надо защищать слова, делая из слов мёртвые чучела. Так поступают – в политике – те, кто называет «либералом» диктатора, который убил не миллион людей, а полмиллиона. Так поступают – в религии – те, кто называет «настоящим христианином» того, кто за Христа глотку готов перервать.
Нет, друзья, настоящий автомобиль не тот, который больше пешеходов на зебре передавил. Настоящий Христос – не тот, о Котором больше догматов, а Тот, Который родился беспомощным младенцем и за всю жизнь ни одного догмата не сочинил и Который из Храма выгнал тех, кто веру превращал в деньги, а не тех, кто веру превращал в свободу – свободу слова о Боге, свободу молчания о Боге, свободу любви к Богу и людям.
НАЦИЗМ, КОТОРЫЙ УКРАЛ БЫ РОЖДЕСТВО...
Единственное, кажется, богословски неточное место в романе "Мастер и Маргарита", это утверждение, что русских испортил квартирный вопрос.
С таким же успехом можно утверждать, что немцев испортил недостаток жизненного пространства.
Современный русский уже, собственно, не столько русский, столько нацист и в этом смысле он живёт не в России, а живёт под Гитлером.
Русский нацист пишет: "Сдам квартиру только русским". Русский нацист любит рассказывать о том, как "эти" не заплатили, изгадили, наговорили по телефону, разломали и т.п.
Даже жители Вифлеема не были так уж жестокосерды - ведь, в конце концов, нашёлся приют, и евангелист не упрекает их, а лишь подчёркивает контраст события и обстановки. Если бы Пресвятая Дева приехала в Москву... Она бы услыхала про право владельцев жилья выбирать жильцов по национальному признаку... Про то, какие чернож...е грязнули и неряхи... "Небось, будешь по межгороду в Назарет свой звонить, знаем, знаем, учёные!!!"
Если же Мария с Иосифом постучатся в дверь к радетелю "российского православия"... Сидит Сергей Сергеич, читает постановления Вселенских соборов, сверяясь с сочинениями Василия Великого, формулирует про исихию и теозис, а тут жена входит: "Серёж, там какая-то малолетка чернявая брюхатая просится переночевать... Но при ней какой-то старик с вот таким шнобелем, говорит, муж ей, а сам в четыре раза старше, вот дикари-то азиатские!" - "Машенька, ну не сейчас же! А ты вот что, ты им сальца-то дай и отпусти... Голодны - скушают, а не скушают - это уж их воля, а мы помогли... Для чистых всё чисто!"
*
Впрочем, есть одно важное отличие России от Палестины древности. В России сохранилась система прописки. Отчасти это оправдывает истероидное поведение многих нацистов (заметьте, что в понятие "нацист" я включаю и "националистов"). Они знают своё рабское состояние и свою трусость подняться на борьбу, отсюда и истерика.
Объясняет прописка и хладнокровную жестокость тех русских нацистов, которые поднялись выше прописки и спокойно меняют квартиру в Петербурге на квартиру в Москве - или, точнее, к дому в Петербурге получают дом в Москве или на Рублёвке за счёт налогоплательщиков. Эти не возмущаются - эти действуют. Именно эти, намного более опасные нацисты, закрыли Россию для мигрантов с Запада, хотя страна в них крайне заинтересована, затруднили до невероятия получение гражданства для жителей Средней Азии, которые имеют русское происхождение. Разрешительная регистрация есть мягкая форма крепостного права, но всё-таки это форма именно крепостного права. Энергию протеста надо направлять против прописки, а не против мигрантов. Это, на мой взгляд, материальный корень проблемы.
Но есть и духовный - он же человеческий - корень проблемы. Истерики в адрес "понаехавших" хуже, чем нацизм. Они - человеконенавистничество. Хуже таких истерик только человеконенавистничество тихое, холодное, мёртвое - потому что истерике подвержены люди, которые не имеют власти прописывать или не прописывать. А имеющие власть ненавидят людей - и своих соотечественников, и мигрантов - тихо, ровно, холодно. Это не та холодность, о которой говорится в Апокалипсисе - холодность стакана минеральной воды в знойный полдень. Это холодность ледяного ветра, который думает по морозной улице и выдувает остатки тепла из подземных переходов. Бояться, наверное, не надо и этой холодности обладателей России, но уж во всяком случае, не надо бояться жаркой ненависти бессильных обитателей России. Страшны грязь и уродство, в которой живут нацисты низовые, сами не ощущая ужаса своего быта. Намного омерзительнее и опаснее блеск и роскошь, в которых обитают те немногие, кто поднялся со дна и старается держать остальных поближе ко дну. Младенцев-то не односельчане поубивали, а Ирод...