решительно деепричастен (с)
дайри выброс
Порой мне хочется взять и встряхнуть мое прошлое, выбить, как ковер. Потому что если и рассматривать свою жизнь, как гобелен, то помимо ниток, которые сплетаются и формируют узор, в моем ковре точно застряли какие-то щепки от прядильного станка или просто мусор. И они, собаки, колятся, сидят занозой, заставляют меня порой застывать соляным столбом на улице и произносить «фак» в пустоту, распугивая или смеша случайных свидетелей. Таких заноз не так уж много, но их есть у меня.
А в целом, если признать, что жизнь уже перевалила за половину, а это где-то так и есть, то большая часть этого самого гобелена уже и выткана. И не получится, как некоей гречанке его распустить, а рассмотреть тоже не очень выходит, поскольку нет спасительного смещения, все слишком близко, на расстоянии вытянутой руки и слишком сейчас, даже если речь о десяти и более лет спустя. Так что уж что наплела, то наплела.
Зато, что я осознала, так это то, что в настоящий момент мне очень хорошо в моем возрасте. Я не знаю временное ли это помутнение рассудка или вернется страх перед процессом старения и проживания. Но мне 39. И вдруг я осознала, что не хочу быть моложе и, кажется, готова стареть, менять цифры на торте и в соц. сетях, приобретать новые морщины, заботиться о внешности, но без фанатизма. Старания в 60 выглядеть на 25 обречены на провал, но выглядеть достойно в свои 60 – то, к чему стоит стремиться.
Вообще, мне комфортно. Объявлю этот год годом комфорта. И годом простых радостей.
Как там было у Гессе: «Если тебе непременно нужно чье-то разрешение на твое удовольствие, то ты действительно бедняга.»
Мне по большей части и нужно было это разрешение. А еще была боязнь выглядеть смешно и желание нравиться. И я была заложником всего этого. А теперь меня выпустили на свободу. То есть я как арестант с давними привычками все равно порой вздрагиваю и порой пытаюсь, то залезть на табуретку и прочитать стишок, то оглаживаю юбку, то произношу то, что от меня ждут. Но все меньше и меньше. А по хорошему надо бы себя пару раз специально посадить себя в такую нелепую и смехотворную ситуацию, чтобы потом прививкой на всю оставшуюся жизнь. Чтобы дальше без страха и упрека.
Меня тут спросила М., что мне нужно. Сформулировалось: спокойствия.
Спокойствия и самодостаточности. Потому что в каждом из нас есть все что надо и для счастья и для несчастья. А дальше свобода выбора. Хочешь живи, хочешь страдай.
Рыдай, ругайся матерно, если припрет, дерись, смейся или грусти. Но живи, блин. Дыши, радуйся. И не сравнивай.
Вообще, не сравнивать это высший пилотаж. Все уже дано, а что не дано, то достижимо. А все отстальное от лукавого.
Как-то Друбич говорила, что неделями не смотрелась в зеркало и ей было комфортно. Мне казалось странным, как-так «неделю». А сейчас я периодически выпадаю и живу в своих любимых поношеных штанах на даче, в деревне, без всяких зеркал, каким-нибудь в последний момент впихнутым кремом, и вечной расческой. А потом попадаю в город все в тех же штанах и по дороге в ресторан, где меня ждет подруга, забредаю в магазин, и покупаю шелковое в пол платье. И мне комфортно и в том и в другом. Это все я. Не важно красивая или не вполне. Я. И этого достаточно. Красивая-некрасивая, глупая-умная, ленивая-энергичная.
Знать кто ты, понимать себя, принимать себя, почему ты поступил так или этак. Быть хорошим или плохим. Быть собой. Потому что за свою жизнь мы отвечаем прежде всего перед самим собой и не перед кем другим.
А главное еще много чего не сделано, много чего хочется, и можно сказать, что каждый день дает сулит новые возможности.
Порой мне хочется взять и встряхнуть мое прошлое, выбить, как ковер. Потому что если и рассматривать свою жизнь, как гобелен, то помимо ниток, которые сплетаются и формируют узор, в моем ковре точно застряли какие-то щепки от прядильного станка или просто мусор. И они, собаки, колятся, сидят занозой, заставляют меня порой застывать соляным столбом на улице и произносить «фак» в пустоту, распугивая или смеша случайных свидетелей. Таких заноз не так уж много, но их есть у меня.
А в целом, если признать, что жизнь уже перевалила за половину, а это где-то так и есть, то большая часть этого самого гобелена уже и выткана. И не получится, как некоей гречанке его распустить, а рассмотреть тоже не очень выходит, поскольку нет спасительного смещения, все слишком близко, на расстоянии вытянутой руки и слишком сейчас, даже если речь о десяти и более лет спустя. Так что уж что наплела, то наплела.
Зато, что я осознала, так это то, что в настоящий момент мне очень хорошо в моем возрасте. Я не знаю временное ли это помутнение рассудка или вернется страх перед процессом старения и проживания. Но мне 39. И вдруг я осознала, что не хочу быть моложе и, кажется, готова стареть, менять цифры на торте и в соц. сетях, приобретать новые морщины, заботиться о внешности, но без фанатизма. Старания в 60 выглядеть на 25 обречены на провал, но выглядеть достойно в свои 60 – то, к чему стоит стремиться.
Вообще, мне комфортно. Объявлю этот год годом комфорта. И годом простых радостей.
Как там было у Гессе: «Если тебе непременно нужно чье-то разрешение на твое удовольствие, то ты действительно бедняга.»
Мне по большей части и нужно было это разрешение. А еще была боязнь выглядеть смешно и желание нравиться. И я была заложником всего этого. А теперь меня выпустили на свободу. То есть я как арестант с давними привычками все равно порой вздрагиваю и порой пытаюсь, то залезть на табуретку и прочитать стишок, то оглаживаю юбку, то произношу то, что от меня ждут. Но все меньше и меньше. А по хорошему надо бы себя пару раз специально посадить себя в такую нелепую и смехотворную ситуацию, чтобы потом прививкой на всю оставшуюся жизнь. Чтобы дальше без страха и упрека.
Меня тут спросила М., что мне нужно. Сформулировалось: спокойствия.
Спокойствия и самодостаточности. Потому что в каждом из нас есть все что надо и для счастья и для несчастья. А дальше свобода выбора. Хочешь живи, хочешь страдай.
Рыдай, ругайся матерно, если припрет, дерись, смейся или грусти. Но живи, блин. Дыши, радуйся. И не сравнивай.
Вообще, не сравнивать это высший пилотаж. Все уже дано, а что не дано, то достижимо. А все отстальное от лукавого.
Как-то Друбич говорила, что неделями не смотрелась в зеркало и ей было комфортно. Мне казалось странным, как-так «неделю». А сейчас я периодически выпадаю и живу в своих любимых поношеных штанах на даче, в деревне, без всяких зеркал, каким-нибудь в последний момент впихнутым кремом, и вечной расческой. А потом попадаю в город все в тех же штанах и по дороге в ресторан, где меня ждет подруга, забредаю в магазин, и покупаю шелковое в пол платье. И мне комфортно и в том и в другом. Это все я. Не важно красивая или не вполне. Я. И этого достаточно. Красивая-некрасивая, глупая-умная, ленивая-энергичная.
Знать кто ты, понимать себя, принимать себя, почему ты поступил так или этак. Быть хорошим или плохим. Быть собой. Потому что за свою жизнь мы отвечаем прежде всего перед самим собой и не перед кем другим.
А главное еще много чего не сделано, много чего хочется, и можно сказать, что каждый день дает сулит новые возможности.
@темы: я, лец ми спик фром май харт, оно
-
-
20.08.2011 в 11:58-
-
20.08.2011 в 14:59рады стараться вашвысокоблагородиеспасибо за труд)