Так давно ничего не писала, хотя есть о чем. Но сейчас попробую размочить счет.
Съездила в Осло. Причем совершенно внезапно, поддавшись импульсу и прозвучавшей мысли не съездить ли нам в Осло на балет. Балет является определяющим в данном случае. Поскольку сначала появилась идея, а не сходить ли нам на фестиваль балета в Питере. Но там были такие цены, что идея, завяла на ходу, но в процессе поисков, Л. наткнулась на балет в Осло, как раз по вменяемой цене. Даже так: три одноактных балета, по цене одного: Килиан, Форсайт и Оуен. Так что мы на всякий случай глянули билеты на самолет, поискали дешевое жилье, запаслись продуктами, чтобы не умереть с голода и не разориться с местными ценами на жратву. В результате нас оказалось только двое таких азартных. И выходные случились совершенно удивительными. И Осло, который мы исходили ногами вдоль и поперек, оказался совершенно удивительным.
...Достаточно было в первый день дойти по шуршащему под ногами гравию до гавани и жмуриться на солнце, под ор чаек и грохот скейтбордов у здания ратуши. В Осло все тротуары все еще густо засыпаны гравием – память о зиме. Люди вокруг говорят на своем птичьем языке, порой из вежливости переходя на понятный тебе английский. Все местные собаки, чувствуя запас нашей русской колбасы, были нашими лучшими друзьями. Их хозяева тоже.
Зашли в собор. Попали в аккурат к началу службы. Человек сорок внутри, часть из них – такие же туристы как мы. Местный священник после вступления на норвежском, перешел на английском и сказал, что для тех, кто хотел бы присоединиться подготовлен текст на английском. Заиграл орган. Прихожане старательно шевелили губами, выговаривая слова псалмов. Звуки поднимались к расписному потолку. Роспись совершенно удивительная.
Вообще совершенно неожиданно для меня в Осло очень много статуй и барельефов, которые напоминают наших рабочих и колхозниц. Совершенно охренительных. Помню, как мы разглядывали барельефы на ратуше: вот молодая парочка фигуристов рассекает по льду, а крепкий рыбак, машет руками с удочкой, мол, прочь, всю рыбу распугаете. Эта самая упитанная рыба, прямо с трактирной вывески, зависла у него над головой. И уж если говорить о статуях, то парк Вигеланда – оставляет совершенно сумасшедшее впечатление по силе воздействия и масштабу. И когда ты просто попадаешь на центральную аллею, проходя между обнаженными людьми в бронзе, остановленными в их движении – это красиво. Но потом ты доходишь до центра и бродишь среди гранитных статуй: дети, старики, молодые, зрелые. И ты видишь вены, обвисшую кожу на локтях, напряженные мышцы спины, мягкий живот, морщины на лице, выбившуюся из прически гранитную прядь и любовь, любовь, любовь. Это просто очень круто. Вообще, все это о ней. О любви, я так полагаю. А потом с верхней точки холма мы смотрели на еще прилично заснеженный парк, где внизу бегали собаки, пролетали птицы, ходили маленькие, четко прорисованные на этом нейтральном фоне фигурки – чисто Брейгель.
Оперный театр, примостился у воды. Огромное здание. Изнутри – просто образец скандинавского дизайна: дерево, стекло белый камень. Снаружи вдоль здания взбегают пандусы, по которым можно дойти, по-моему, до уровня крыши. Это довольно неожиданно выглядит изнутри, то фигурки, зависшие между водой и небом. В сам театр заходят просто так: погреться, выпить или перекусить, просто отдохнуть или в тубзик. Билеты проверяют уже только на входе в зал и как-то мельком. В антракте обнаруживаешь, что на бортике расставлены бокалы и всякие закуски, радостно думаешь: «Повезло, попал на коктейль»! – потом обнаруживаешь у каждой группы бокалов имя и понимаешь, что это для тех, кто подумал об антракте заранее. Менее предусмотрительные стоят в очереди. После спектакля зал закрывают, а кафешки в холле продолжают работать. Народ сидит, пьет, ест и смотрит на подрагивающую отраженными огнями воду в заливе. А еще что касается гардероба, система проста: ты покупаешь билет с номером гардероба. Проходишь как в школе вдоль ряда крючков, находишь свой, вешаешь. Полное самообслуживание и никаких номерков. Вообще, у меня сложилось впечатление, что это главенствующий подход: чем проще, тем лучше.
А еще из того, что записать себе на память, потому что очень запало. Это Пасха, которую мы отмечали там. Поскольку мы приехали как раз на православную пасху. Так что привезли с собой пару маленьких куличей и крашенных яиц. И освятили их в православном храме в Осло, который примостился на кладбище. Дожидаясь, когда священник выйдет, сорвали зеленую веточку с кладбищенской ограды, чтобы украсить наш натюрморт. Пожилая, сильно загорелая женщина с удовольствием сказала: «Что на ночную службу много народа придет, все не поместятся!» Мы шли из Оперы, и пешком. Так что неожиданно пришли с запасом и на службу попали. Но народа и впрямь было много. Служил высокий батюшка с такой густой кудрявой шевелюрой, что поймала себя на мысли, что не прочь запустить туда руку. Ну и вообще, хорош он был))) Перед самым крестным ходом, когда поют «воскресение твое, Христе Спасе, Агнелы поют на небесе» хор замолчал и неожиданно запели дети, чисто, тонко с явным акцентом. Неожиданно это было ужасно трогательно: прямо ангелята. А потом пошел Крестный ход. И поскольку церковь стоит так, что ее физически не обойти вокруг, то шли просто кругом по кладбищу. И это проход по кладбищу: ночь, могилы, вереница людей со свечами – напоминало первых христиан, ховающихся по всяким тайным местам. Выходили из одно двери, входили в храм через другую. В какой-то момент круг замкнулся: последние еще выходили из церкви, первые уже подошли. Кольцо огоньков. Дождались пока хвост подползет и тут хор вновь запел. А потом еще раз: но уже на норвежском. На норвежском прозвучало неожиданно залихватски, а батюшка, уже другой, так взмахивал кадилом, что оно звенело точь в точь бубенцы на тройке. Подумала, что едет Дед Мороз."
Да, балет - был отличный. Вернее Килиан - не зашел. А Оуэн с Форсайтем - да. Особенно Оуен. Просто волшебство.
А еще там современные кварталы - крышесносные.