По радио услышала рекламу какому-то современному художнику. Оканчивалось предложением купить его картины для своей коллекции или для коллекции своих друзей. Понятно, что некоторое количество картин составляют коллекцию. Но мне казалось, в первую очередь их покупают ради удовольствия.
Бывают песни, которые ты просто любишь. А бывают те, которые ты любишь особенно благодаря клипу. Хотя у меня обычно все ж таки чаще всего котлеты отдельно, мухи отдельно. Но именно этот сто% попаданий
Мирный домашний вечер. Заказанная японская еда. В перспективе фильм "Большой Лебовски". Обсуждение сериала Теория большого взрыва в контексте, кто из персонажей более достоин получить принцессу... С принцессой все понятно: Пенни. Кто принц. Старшему сыну нравится Радж. Мне: Шелдон. (Шелдон! Шелдон! Шелдон! кричат болельщицы) Но при таком раскладе ни принц принцессе, ни принцесса принцу не нужна. Самый важный момент единения был когда они друг другу пели песенку. При это сначала Пенни Шелдону, потом Шелдон Пенни. Короче сплошной джен или дзен. Но что люблю не могу так это отношения между Говардом и его матушкой. Потому как это обобщенные отношения между родителями и детьми... Этот крик: - Говард!!!!!!!!!!!! И столь же напряженный ответ. Я, кстати, с тех пор, когда не хочу орать, звоню сыну на телефон))))))))))))) Да, из комнаты в комнату. Да, потом что я ленивая. А его крики напрягают. И меня тоже. А позвонить - нет)
С. говорит, что Щербаков один из немногих, кто может позволить себе выставить в первые строчки краткое резюме, происходящего в дальнейших строфах... В целом слово "туземец" во многом определяющее. Это очень хороший и правильный термин. Мы все туземцы в своем собственном мире, поскольку мир у всех разный... И даже порой удивительно, как мы умудряемся пересекаться с другими его обитателями)))
Benvolio, в последнее время очень многое из того, что происходит у меня в голове и в постах, связано с тобой)) Сразу пришло в голову по поводу мира чужими глазами: "Жизнеописание Cтепана Александровича Лососинова" Заяицкий Сергей Сергеевич...Степан Александрович откашлялся, выплеснул содержимое кружки за дверь и спросил торжественно:
— Послушай, Соврищев, что ты думаешь о Бёркли?
Пантюша Соврищев почувствовал себя несколько смушенно. Из самолюбия он не хотел проявить перед Степаном Александровичем своего неведения в каком бы то ни было вопросе; с другой стороны, он решительно не знал, что такое Бёркли.
— Да не мешает иногда перед обедом рюмашеночек,— пробормотал он наконец и осекся, так грозно нахмурился его более просвещенный спутник.
— Я тебя серьезно спрашиваю,— воскликнул тот,— не ерунди!
Внезапно Соврищева осенило: очевидно дело шло о каком-то союзном генерале.
— Я предпочитаю Френча,— произнес он нерешительно.
Степан Александрович, к его удивлению, недобро расхохотался.
— Ха, ха, ха! Я узнаю вас, господа империалисты. От Канта к Крупу это уже старо. Теперь от Беркли к Френчу... Но в самом деле. Что ты думаешь о философии Бёркли?
Словно повязка спала с очей Пантюши Соврищева.
Дело, стало быть, идет о какой-то философской доктрине. И тут он почувствовал прилив того особенного вдохновения, которое сниходит на интеллигентного русского человека лишь в тех случаях, когда приходится ему говорить о предмете, ему вовсе не знакомом.
У Пантюши Соврищева засверкали глаза, а руки стали эластичны, как пружины, и приготовились к жестикуляции.
Сперва тихо и медленно, как бы собираясь с мыслями, заговорил он о халдействе и буддизме и отнесся с большим недоверием к учению Конфуция. Для начала выбрал он форму отрицательную, т. е. говоря, все время говорил: я не буду говорить. Покончив с Востоком, перешел он прямо к греческой философии, подверг сомнению факт существования Сократа, причем как-то незаметно на время перескочил и на проблему о Шекспире. Говоря о Риме, он только презрительно усмехнулся и назвал Цицерона балаболкой. Средневековье назвал изобретением ученых и только презрительно рассмеялся, когда Степан Александрович попробовал напомнить ему о Фоме Кемпийском.
Новая философия? Да, Пантюша Совришев не отрицает значения Канта, хотя он мог бы быть, по его мнению, и посообразительнее. Гегель и Шеллинг, Ну да... Ну и что же? Гегель и Гегель. И ничего особенного. Фихте гораздо бы лучше сделал, если бы вместо того, чтобы заниматься философией, открыл колбасную.
— Ну а Бёркли? — взволнованно прервал его Степан Александрович.— Что скажешь ты о Бёркли?
Пантюша Соврищев, видя, что отступать уже поздно и что надо наконец заговорить о Беркли, собрался было сделать это очертя голову, как неожиданно вагон так тряхнул, что он прикусил себе язык.
— Прости,— пробормотал он, плюя кровью,— ты видишь, я уже не могу говорить.
— Тогда я буду говорить,— произнес Степан Александрович, поудобнее устраиваясь на мешке.— Слушай, Соврищев! Как тебе известно, Бёркли является основателем так называемого гносеологичес¬кого идеализма.
Пантюша Совришев презрительно пожал плечами как человек, принужденный выслушать трюизмы.
— Иными словами, — продолжал Степан Александрович,— Бёркли учит, что ты, например, как и все вообще, есть лишь сумма моих восприятий. Камень, лежащий в пустыне и не воспринимаемый никем, не существует. Понимаешь?.. Теперь слушай... (Степан Александрович заговорил шепотом.) Человек, усвоивший это миросозерцание, уже ничего не боится...
Какого черта бояться, например, летящего снаряда, если ты знаешь, что это лишь сумма твоих восприятий?.. Так вот... если внушить это миросозерцание всей русской армии, то... ты понимаешь... солдат перестанет бояться чего бы то ни было... Помнишь, как я, отвернувшись, запустил в тебя селедкой? Это я сделал спокойно, ибо знал, что, поскольку я отвернулся, ты уже перестал существовать.
— Вот в другой раз я запущу в тебя, тогда будешь знать, существую я или нет... ... А потом окончание этой темы:
...Седобородый генерал, похожий лицом на царя Додона, окруженного кучею генералов, обходил их и тихо спрашивал, словно исповедовал. И просители бормотали, что-то всхлипывая или просто откашливаясь, смущенные величием лица, к ним обращавшегося, и сознанием важности минуты.
Главнокомандующий в руках мял письмо Марии Николаевны.
— Это вы — Лососев? — спросил генерал.
— Лососинов, ваше высокопревосходительство, так точно, я, имею честь явиться.
— Здесь пишут, что вы придумали что-то для спасения нации?
— Так точно, ваше превосходительство!
— В чем же дело? — недоуменно спросил главнокомандующий, и все генералы затихли, тоже недоуменно хлипнув носами.
В этот миг Пантюша уперся лицом в спину Лососинова и дрожа пробормотал: «Поедем в Москву!»
— Дело в том, ваше высокопревосходительство, что это не я, а английский философ Бёркли, я только являюсь передаточной инстанцией.
— Англичане наши союзники. Ну?
— Совершенно верно. И вот видите ли... надо внедрить солдату идеалистическое миросозерцание, ваше превосходительство.
— То есть? Потрудитесь объяснить.
— Внушить ему философию Бёркли... т. е. что все есть наше представление, ваше превосходительство, т. е. что ничего не существует, ваше высокопревосходительство, вне воспринимающего субъекта.
— Я вас не понимаю.
— О, это очень просто, ваше высокопревосходительство,— с живостью забормотал Степан Александрович, в то время как кругом воцарилась мертвая тишина.— Ну вот, например, снаряды... их нет на самом деле.
— Т. е. что вы этим хотите сказать? У кого это нет снарядов?
— Ни у кого. Снаряд — это комплекс восприятий... Или еще проще... вот вы, ваше высокопревосходительство, стоите передо мной. Теперь вот я закрываю глаза, и вы, ваше превосходительство... не изволите существовать. (Степан Александрович хотел сказать «не существуете», но решил, что это будет непочтительно по отношению к генералу.)
И, сказав так, он закрыл и вновь открыл глаза.
О, лучше бы он никогда не открывал их, ибо страшно было то, что он увидел.
Он увидел, как понемногу начал багроветь генерал. Краска стала заливать его лицо, начиная снизу и кончая лысиной, причем на генеральском лице сменилась в течение двух-трех секунд вся гамма красных тонов, начиная от розового тона флорентийского заката и кончая темным цветом старого бургундского.
— Что же это такое, господа? — проговорил генерал, обращаясь не то к своей свите, не то вообще ко всем присутствовавшим.— Я командую десятью вверенными мне моим государем армиями, я не сплю ночей, я изнемогаю от трудов, и вдруг я не буду существовать, когда какой-то неизвестный уполномоченный закрывает глаза? Как вы смеете приходить ко мне с подобными проектами. Как вы осмелились оторвать меня от служения моей родине!.. Мальчишка! Молокосос. Очень мне нужны ваши глаза! Я вас прикажу арестовать, господин уполномоченный, за оскорбление главнокомандующего. Вы у меня тридцать суток просидите... Наглость какая... Господа! Ну что же это такое? Куда мы идем?
И вдруг более спокойным тоном генерал произнес:
— А Марии Николаевне скажите, чтоб таких дураков она ко мне больше не присылала!
И пошел к следующему просителю. Степан Александрович опомнился, только дойдя до конца коридора.
— Я сам, знаете, не чужд философии, — говорил вежливо капитан, провожая его,— иной раз, знаете, приходит в голову мыслишка. И я вас отчасти понял... но, по-моему, вы делаете одну ошибку... ну по отношению к нижним чинам... и даже к обер-офицерам ваша теория, может быть, и справедлива... Возможно, что когда вы закрываете глаза, они действительно смываются... но к штаб-офицерам и к генералам это неприменимо. Слишком, знаете, ответственные должности... Ну как же возможно, чтоб главнокомандующий и вдруг перестал существовать хотя бы на пять минут? Ему ведь и отпуска не полагается. Весь штаб моментально разлезется... все пойдет к чертовой матери... А он, вы заметили, вспылил. Нервы. Железные, не отрицаю, но нервы. У него больное место, что ему не доверяют и за ним следят, а вышло, что вы как бы намекнули... что за ним нужен глаз да глаз...
В ходе недавнего разговора, вспомнилось. Было у нас в инъязе в ходе обучения французскому языку некоторое количество произведений к обязательному прочтению на языке, которые и были вставлены в учебник. И был там рассказ, где один герой, во всех смыслах этого слова, бывший участник сопротивления кончает жизнь самоубийством, не найдя себе место в послевоенном времени. После рассказа шли вопросы, как в учебниках школьного курса литературы. В частности один вопрос был сформулирован так, что ничего не оставалось, как осудить это решение, как недостойное красавца, спортсмена, комсомольца человека и предложить возможный выход из его жизненной ситуации. В частности, (я совершенно серьезно) вступить в коммунистическую партию Франции. С тех пор я всегда помню, что в любой ситуации помимо самоубийства есть еще возможность вступить в партию, но порой забываю, что есть еще и третий, и четвертый, а возможно, даже пятый и шестой варианты... И еще хочется сказать, что в любой непонятной ситуации, когда себя не ощущаешь - займись делом. Читай или пиши. Уберись дома или из дома. Почти неважно чем, на самом деле. Но желательно чем-то вещественным. Хотя и поспать, порой тоже вполне обоснованный выбор.
А вообще на подумать: несоответствие себя и своего внешнего транслируемого образа. Насколько это обман других, насколько это самообман, насколько это самозащита.
@настроение:
и строчки вьются вкривь, как традесканция
Прошла через рынок, увидела в витрине надпись "ноги кролика". Подумала, где же его остальные части. Потом вспомнился зайчик, которого переехал трамвай. Представился анти-Айболит, где ножки зайчиков пускают в дело. А тельца для опытов, видимо.
Снился такой упоротый сон, в течение которого, когда в нем выдавалась свободная минута, я наказывала себе не забыть и записать на память. Поскольку меня разбудили голоса за окном, настойчиво обсуждающие какую-то животрепещущую, то самую интересную часть сна я забыла. Помню только те моменты, когда мы отбивались от несущейся на нас группы людей, пытающейся нас убить (за что они нас, а мы их, осталось в той самой забытой части сна). Оружие искалось среди подручных средств, которыми оказывались какие-то тесаки, ножи, куски ограды. Это повторялось несколько раз, и каждый раз тянула до последнего прежде чем ткнуть кого-либо. Только когда возникал вопрос или я или он. Очень неприятное было ощущение от вхождения ножа в чужое тело.
Вчера перед клубом "Сохо" молодая девчонка сцепилась со взрослым мужиком. Они явно были вместе, пока их не понесло. Она его в чем-то упрекала, орала на всю улицу, норовила вцепиться в волосы и огреть сумочкой. Он отталкивал ее и посылал. Внутри в ресторане пела совершенно потрясающая певица, а в только что открывшемся и поэтому еще пустом клубе медленно двигались красивущие девицы, которым была где-то по пояс.
В "Иконе" был день нефтянника, и поэтому все местные танцовщицы были одеты в ковбоев, и был поставлен надувной батут с быком для родео. В какой-то момент появилось еще порядка десяти девушек, которые уже были скорее раздеты в ковбоев. Самая раздетая, та у которой выше пояса из одежды были только шейный платок, шляпа и сиськи забралась на быка. Остальные залезли на батут или выстроились вокруг и начали танцевать. Сиськи у всех были в блесткая и стразах. Большинство было явно результатом пластики, поэтому стояли и колыхались очень хорошо, отражая свет лазерного шоу и вспышек фотоаппаратов. Немки, с которыми мы оказались в самом первом ряду, побросали свои коктейли в пользу блэкбери и старались, как могли запечатлеть это. Собственно старались не одни одни. Я в какой-то момент попыталась представить вариант этого зрелища с танцующими мужиками, задумалась над тем, куда лепить блестки и что и как должно стоять и колыхаться, в результате начала ржать.
Одна из танцующих дев была явным произведением искусства, потому что большая часть ее была ненатуральной: не только сиськи, но и глаза, губы, волосы и огромная татуировка. Там была какая-то картина, которую сложно было рассмотреть из-за освещения, но были заметны чьи-то профили, лошадь, деревья, целый пейзаж от попы до шеи. Ужасно давно, когда компьютеры только начинали массово появляться, одна моя знакомая спросила сложно ли пользоваться компьютером. Ее скорее интересовал начальный этап: просто включить и выйти на нужную тебе функцию. Поскольку она попросила ей объяснить поэтапно, то я и начала с самого начала: - Включаешь кнопку "пуск", а там... - Лошадь, - продолжила она. - Какая лошадь? - Бегущая... Оказывается на том компе, который она видела до этого у подруги заставкой была бегущая лошадь. Танцующая девушка и ее татуировка почему-то напомнила. Смотришь на девушку, а там: лошадь, бегущая.
Да, в какой-то момент у бука отвалился рог. Искусственная девушка приставила его себе, и все мужики дружно вздохнули.
Вернулась вчера в полчетвертого, поняла, что ужасно хочется жрать, жрать было нечего кроме одинокой котлеты и немного фарша. Котлету сожрала, урча не хуже кота, а потом нарезала круги возле сковородки, ожидая, когда фарш превратится во что-нибудь съедобное.
Сегодня удалось проснуться практически по собственному желанию, без всяких звонков и побудок. И чуть ли не в первый раз за последнее время - выходные оказались без каких-бы то ни было рабочих дел. И может даже удастся выйти куда-нибудь, поскольку у нас за окном наконец "погода", а не давешнее безобразие.
Вчера на вопрос, когда же перестанет идти дождь, водитель ответил: "Когда пойдет снег", но сегодня кажется тьфу, тьфу, тьфу дождь перестал и есть даже слабая надежда на солнце.
@настроение:
что, мол, пили водку... ели клубнику... а хоть бы и смородину, не о ней сюжет.
Субъективно для меня сегодня такой день, когда хочется закуклиться, завернуться во что-нибудь многослойное и сидеть на уютном диване с чем-нибудь сладким, а еще желательно алкогольным, а можно еще и чем-нибудь горячим и смотреть какие-нибудь милые засмотренные до дыр и известные до фраз фильмы, чтобы если и пропустишь пару-тройку реплик, так и ничего страшного. А мне сегодня вести клиентов по ночным клубам, а это значит дресс-код, в котором на немецких теток надежда слабая. А мне не хочется. Отчаянно не хочется, но куда с этой подводной лодки. И придется еще и туфли надевать, когда по нынешним погодам единственная возможная обувь - это сапоги. И как же я не хочу в клуб. Хочу дома. Гусеницей.
Была какая-то дурацкая реклама туалетной бумаги, где щенки бегали, разматывая рулон, и говорилось, что всем нужно что-нибудь мягкое. Мне сегодня очень нужно что-нибудь мягкое, но только не бумага. Щенки подойдут. Может разрыть еще Коваля "Остров теплых щенков" Мне нужно мягкое и теплое.
Я даже не знаю с чего начать, но выплеснуть-то хочется... Так что пойдем хронологически. Как-то раз я была приглашена на др моей подруги, которая оперная певица Большого театра, и набралась там по самое небалуйся. Меня слегка оправдывает только тот факт, что таким образом сложились обстоятельства. Потому что я оказалась единственной, кто пил белое вино в квадрате поражения, а его там было и, соответственно его мне все время подливали. Мой сын потом, скептически оценив мое возвращение домой, сказал, что приглашать меня - лишний перевод средств, потому как не в коня корм. Но под конец вечера, когда я уже ощущала, некую легкость, но еще не предвидела последствий, к моей подруге приехал ее друган из Италии. Другану лет под шестьдесят, но я в тот момент как всякий нетрезвый человек жаждала общаться, причем именно что ради практики в итальянском языке. После чего, пережив непростое возвращение домой и не менее непростую ночь, я напрочь забыла об этом инциденте. И тут в конце августа мужик неожиданно оказывается в России и начинает меня вызванивать. Я всю жизнь испытываю проблемы от того, что не могу отказать. Но в данном случае радостно говорю, что в данный период абонент недоступен. Он говорит, что ничего, вернется сюда в начале сентября. Начиная с первого сентября он меня вызванивает и берет, что называется, измором. В конце концов под давлением я соглашаюсь с ним повстречаться. Договариваемся на сегодня. Моя подруга, которой я жалуюсь на все это, советует расслабиться и получить удовольствие: в конце концов хоть в приличное место сходишь. После чего сегодня же мне звонит одна знакомая и просит пойти перевести презентацию нового аромата Ля Перла в Гуме. Потому как у них критическая ситуация, переводчик заболел и все такое. Я честно признаюсь, комплексую и отказываюсь: потому как, во-первых, ни фига не знаю про духи, во-вторых, у них там такой сленг, что-то вроде того, как любая женщина в Ля-Перле почувствует себя гламурной и неотразимой (это, кстати цитата), в-третьих, мне на французский куда легче переводить, нежели на русский. Но меня уговаривают и я иду. В момент перевода, я таки не вполне на высоте... Потому как тетка говорит длинными кусками, а я имена собственные плохо запоминаю. Короче, в какой-то момент я переспрашиваю у нее имя парфюмера, а она его сама вдруг не помнит, неловкая пауза... Ладно плохо ли коротко ли, но перевела и пошла на встречу с итальянцем. Повстречались в ним на Чистых прудах (его выбор и опять таки не слишком далеко от Гума). Говорю куда пойдем? Отвечает: тут есть Петрович, Шоколадница и Бобры и Утки. В Петрович я и так хожу по работе, Шоколадница, вообще, отстой. Бобры и Утки вышли на финишную прямую. И вот я в своем платье (навязанный дресс-код), которое оценили даже в Ля-Перле, иду к Бобрам и Уткам. Из положительного = факт, что болтали на 4 языках: итальянский, французский, русский и английский. Все как бы даже мило. Но когда мы отправились по домам, мужик начал толкать речь о том, что такой как я на всем свете не сыщешь. Я в целом даже согласна с тезисами, но он реально готов был лезть обниматься. Блин ему уж точно за 60-лет, туда же.
Короче, девиз сегодняшнего дня: смеются не плачут и отрицательный результат тоже результат Ну и вообще поработать слегка. Потому что у меня реальный ступор перед богатством русского языка и перед соотечественниками. То же самое в другую сторону - с пол пинка.