решительно деепричастен (с)
Вернулись. И это было здорово. Это было замечательно. "Это было" ностальгически звучит во мне. И не смотря на эту горькую ноту: это все еще есть. Потому что в этот раз, Питер остался со мной или скорее во мне, и я кажусь себе до странности чужеродной в своем родном городе. Такое бывает иногда: совпадение колебаний, совпадение настроений, полная вписанность тебя в пространство, в реку, в дома, в поток бредущих пешеходов. А может это частичка меня, какое-то из моих развоплощений отстало, заглазевшись на ангелов парящих над городом, и теперь бродит по улицам, отогреваясь кофе в бумажных стаканчиках и обсыпаясь пудрой с горячих пышек.
А природа, как известно не терпит пустоты: и вот в освободившееся пространство хлынули какие-то еще мною неопознанные чувства, странные, волнующие, и пока я даже к ним не присматриваюсь: из боязни спугнуть, потревожить.
Шшшшш!
Какой все ж таки разный был Питер. То серый и тревожный, то совершенно ясный, с такими яркими тенями и солнечными пятнами на зеленющей траве, подставляющий свои бока неожиданному теплу, а потом вдруг снег в лицо, горстями, да так, что приходилось разлеплять глаза, счищая налипшие хлопья пальцами. А они таяли и снежные слезы текли из уголков глаз, размывая тушь.
Знаете, глаза обведенные черным: как в эпоху немого кино, это так идет этому городу, или так подходило мне, когда мы брели вдоль совсем непарадного канала, и с проемами подворотен и проходными дворами. Проходные дворы - это же, как здорово. Проходные... Можно пройти, а можно задержаться и поглазеть на какую-нибудь решетку или на надпись на стене.
А еще, поскольку я была с дитем, то мы ездили на кораблике. От Петропавловки. После того как грохнувшая прямо под ухом пушка заставила нас подпрыгнуть от восхищения, мы загрузились качающуюся палубу и поплыли. Я так и в самом деле поплыла после бессонной ночи и долгой прогулки, от ветра и всего этого невского простора. И все было такое пастельное. И я уже давно не каталась на кораблике по каналам, и все сложилось как раньше. Ребенок фотографировал все подряд, пробираясь вдоль бортов, перегибаясь или присаживаясь на корточки, а я была предоставлена самой себе. И вполне в саму себя ушла.
Отражения домов, неба, мостов, а самого тебя почти нет, ты весь растворился в этой воде под и над, в этом движении, укачивании. И как когда-то раньше в каждую такую корабельную выходку я была опять влюблена, чуть-чуть, и это было на удивление правильно. И когда мы, наконец, вылезли на берег и побежали вдоль Эрмитажа мы были совершенно окоченевшие, и еще долго стучали зубами в маршрутке.
Порой удивительно необходимо встряхнуть свою способность чувствовать…
А потом мы оказались в спорт баре, где вместе со всеми болели за Зенит. И что-то кричали, и ахали, когда мяч не попадал в ворота, и грохали пивными кружками по столу. Неожиданно ворвавшаяся реальная жизнь подхватила нас и понесла. Земное в противовес чему? Выдуманному, незримому, призрачному. Так меня и раскачивало всю дорогу и до сих пор немного штормит. Странные встречи, не менее странные невстречи…
И купе в обратную дорогу – полное цветов и афиш.
Возвращающаяся звезда ( подающая надежды оперная певица?) со своей мамой… Такая молоденькая серьезная девчонка очень похожая на свою очень хозяйственную маму, которая заботливо устроила все цветы. И надо было очень осторожно спускаться с полки, чтобы не повредить эту красоту.
А природа, как известно не терпит пустоты: и вот в освободившееся пространство хлынули какие-то еще мною неопознанные чувства, странные, волнующие, и пока я даже к ним не присматриваюсь: из боязни спугнуть, потревожить.
Шшшшш!
Какой все ж таки разный был Питер. То серый и тревожный, то совершенно ясный, с такими яркими тенями и солнечными пятнами на зеленющей траве, подставляющий свои бока неожиданному теплу, а потом вдруг снег в лицо, горстями, да так, что приходилось разлеплять глаза, счищая налипшие хлопья пальцами. А они таяли и снежные слезы текли из уголков глаз, размывая тушь.
Знаете, глаза обведенные черным: как в эпоху немого кино, это так идет этому городу, или так подходило мне, когда мы брели вдоль совсем непарадного канала, и с проемами подворотен и проходными дворами. Проходные дворы - это же, как здорово. Проходные... Можно пройти, а можно задержаться и поглазеть на какую-нибудь решетку или на надпись на стене.
А еще, поскольку я была с дитем, то мы ездили на кораблике. От Петропавловки. После того как грохнувшая прямо под ухом пушка заставила нас подпрыгнуть от восхищения, мы загрузились качающуюся палубу и поплыли. Я так и в самом деле поплыла после бессонной ночи и долгой прогулки, от ветра и всего этого невского простора. И все было такое пастельное. И я уже давно не каталась на кораблике по каналам, и все сложилось как раньше. Ребенок фотографировал все подряд, пробираясь вдоль бортов, перегибаясь или присаживаясь на корточки, а я была предоставлена самой себе. И вполне в саму себя ушла.
Отражения домов, неба, мостов, а самого тебя почти нет, ты весь растворился в этой воде под и над, в этом движении, укачивании. И как когда-то раньше в каждую такую корабельную выходку я была опять влюблена, чуть-чуть, и это было на удивление правильно. И когда мы, наконец, вылезли на берег и побежали вдоль Эрмитажа мы были совершенно окоченевшие, и еще долго стучали зубами в маршрутке.
Порой удивительно необходимо встряхнуть свою способность чувствовать…
А потом мы оказались в спорт баре, где вместе со всеми болели за Зенит. И что-то кричали, и ахали, когда мяч не попадал в ворота, и грохали пивными кружками по столу. Неожиданно ворвавшаяся реальная жизнь подхватила нас и понесла. Земное в противовес чему? Выдуманному, незримому, призрачному. Так меня и раскачивало всю дорогу и до сих пор немного штормит. Странные встречи, не менее странные невстречи…
И купе в обратную дорогу – полное цветов и афиш.
Возвращающаяся звезда ( подающая надежды оперная певица?) со своей мамой… Такая молоденькая серьезная девчонка очень похожая на свою очень хозяйственную маму, которая заботливо устроила все цветы. И надо было очень осторожно спускаться с полки, чтобы не повредить эту красоту.
Руна Ансуз - великий получатель, хранитель, трансформатор и выразитель знания, поэзии, магической силы и вдохновения - держатель всей речи. Это влияние (но не давление), оказываемое свыше, духовный дар. Это добрый совет, знак на пути, указующий дорогу или предупреждающий об опасности. Ситуации руны Ансуз кажутся знакомыми и привычными, но весь секрет как раз в том, что действовать в них следует не шаблонно, по-новому. Если вы внимательны и восприимчивы, вы услышите, увидите в, казалось бы, обыденных вещах особые знаки, символы, подсказки, и, расшифровав их, сможете выйти на новый, более высокий уровень осознания, может быть, уловить взаимодействие тех самых архетипов глубинной реальности, на уровне которых оперируют руны.
